Есть такое понятие «лоскутная семья» (patchwork family). Обычно под этим термином имеется в виду семья с детьми от прошлых браков. Будто единое полотно семьи прохудилось, но люди отнеслись к этому творчески и собрали из лоскутков новое, пёстрое, хранящее воспоминание о своём прошлом, переосмысленное, пересобранное тёплое одеяло, которым все могут укрыться.

Мне очень нравится этот термин, такой он образный, так много вмещает в себя того, что переживают дети и взрослые в таких семьях.

Быть лоскутком, оставшимся от чьей-то любви может быть очень больно и одиноко. Хочется ощущать свою особенность, индивидуальность, свободу, и в то же время — причастность, взаимосвязанность, снова возможную близость.

Всем участникам этого лоскутного процесса необходимо много любовного, тёплого, внимательного присутствия. Честности с собой и с теми, кто рядом, запаса прочности, чтобы выдержать непростые этапы адаптации. Увидеть разные грани каждого из лоскутов, разобраться с лицевой и изнаночной стороной, находить сообразное, подходящее место для себя.

Можно попробовать сделать рисунок повторяющимся, ровненько простроченным, можно долго медитировать над расположением лоскутов, терпеливо дожидаясь момента, когда все они соберутся наконец наилучшим образом. Можно смётывать его стихийно, легонько, на руках, не ограничивая себя конкретной техникой, размером и узором, чуть отходить, любуясь, обсуждать и договариваться.

Семья как лоскутное одеяло — это не только про любовь, безопасность, защиту от холода, но и ещё про что-то большее, новое доверие, любопытство, самобытную поэзию, лесные тропинки, заботу бабушкиных рук, для которой все дети родные, сотни историй, неровные швы, до мурашек трепетные соединения и стыковки орнаментов.

Чувствую себя укрытой этим одеялом, каждый раз благодарно обнимая папину жену, подарившую нашей жестковатой семье такую любящую нежность, какой мы не испытывали раньше.

Удивляюсь, как оно преодолевает время, видя моих бабушку с дедушкой, которые после 80ти решили переехать из обжитого дома рядом с детьми, внуками и правнуками в те места, откуда родом их предки.

Думаю об этом одеяле, вспоминая, как из вечера в вечер вязала мягчайший пледик к рождению сына бывшего мужа. Таша выбрала для него пряжу и торопила, ведь братик вот-вот появится.

Терпеливо жду возможности увидеть их мальчика, а когда вижу его впервые, такого похожего на маленькую Ташу, переполняюсь едва выносимым трепетом от соприкосновения с этим улыбающимся мне концентрированным чудом.

Улыбаюсь повторяющимся сюжетам, когда свекровь слегка встревоженно спрашивает, не надеть ли малышу шапочку, точь-в-точь как 7,5 лет назад, а мы переглядываемся все и посмеиваемся по-доброму, мол, бабушки такие бабушки.

Знаю, что могу опираться на финансовую поддержку Ташиного папы.

Замечаю, сколько интереса, открытости, бережности и терпения в отношениях моего любимого мужчины с Ташей.

Ликую, когда мы с тремя нашими дочками собираемся на раклет, а потом они ставят совместный спектакль с цирковыми элементами и зовут нас единственными зрителями.

Внезапно приглашаю взрослую дочь своего друга на пикник, пока сам друг с другой дочерью в байдарочном походе с моими знакомыми.

Планирую с Ташей её день рождения, где она хочет собрать вместе на масштабный пикник всех дорогих сердцу людей — и семью, и друзей.

Лоскутность эта трудоёмка и требует огромной работы души. Но если бы мне кто-то рассказал 5 лет назад, когда мы уже всерьёз обсуждали расставание, что такое станет для всех нас возможно, меня бы существенно поддержала надежда на такое вот будущее, какое мы нашей неидеальной разрозненной лоскутной семьёй живём сейчас.

Впервые опубликовано в инстаграме @ann_chernykh 28 июня 2021 года.